Жизнь - это плаванье в дальние края
У нас снег и ноль градусов.
Продолжаю флэшмоб.
5 марта
Снова Н. Сладков.
КАПЕЛЬКА СОКА
ИДУ Я ПО ЛЕСУ, смотрю под ноги, чтобы не оступиться. У колодины маленький муравейник. Из снега вытаял, осох на припёке и ожил. На куполе словно горстка гречневой крупы насыпана — это выползли и греются вялые ещё муравьишки. Если положить на этот «гречневый блин» ладонь, то почувствуешь, как закопошатся они под ладонью, завозятся. Поднеси потом ладонь к носу — и ударит в нос муравьиный спирт. Так голову и прояснит — получше нашатыря!
Но какая-то непонятная суета у муравьишек. Кто лежмя лежит, а кто со всех ног бежит. Э, да у них беда! Здоровые вы¬носят из муравейника ослабевших. Выносят и складывают на припёке, выносят и складывают...
Зима для всех тяжела — и для птиц, и для зверей, и для муравьев. Не просто зиму перезимовать, не все весной выползут встречать вешнее солнце.
Несут и несут из ходов-тоннелей больных, слабых, погибших. Иные носильщики и сами уже еле ноги передвигают, но старательно, хоть и через силу, волочат совсем ослабевших. Вот один притащил больного, положил на солнце и сам рядом приткнулся и замер. Весь купол уложен больными и мёртвыми, растёт и растёт груда погибших и отощавших.
Погибшим уже ничего не поможет, а вот отощавшим сейчас бы поесть хоть немножко. Да что поешь, если вокруг снег ещё — ни мух, ни гусениц, ни жуков. Можно бы им хлебных крошек бросить, да они их не едят.
Можно, конечно, просто перешагнуть и уйти — подумаешь, муравьишки! Или сделать вид, что ничего не заметил, не увидел, что погибают. Видеть не видел и знать не знаю.
Но тогда эти вот ослабшие, что сегодня выносят на солнце совсем больных, завтра сами погибнут — одним солнцем ведь сыт не будешь. И ветер сметёт их к подножию муравейника.
Что-то бы надо придумать тут.
Растерянно я провёл рукой по лбу, той самой рукой, что притронулся к муравейнику. Ударил в нос муравьиный спирт — и в голове просветлело. Как я сразу не догадался! Берёза ведь рядом растёт, кора у неё прямо набухла от сока, порозовела — только ткни — и закапает целебный сок! Поскорее проткнул я берёсту с солнечной стороны — взбухли большие капли. Муравьишка, что полз по коре, сразу насторожился, усами зашевелил, свернул к ближней капельке и приник. Брюшко у него раздувается, раздувается, расходятся на брюшке блестящие хитиновые ободки — как обручи на бочонке.
Напился по самые жвалы и припустил со всех своих шести к муравейнику. А чтобы ещё быстрей, вдруг ножки поджал н грохнулся прямо вниз. Тут к нему встречные подбежали, заговорили наперебой, мельтеша усами и лапками, — словно глухонемые на пальцах. И вот уже толпой бегут на берёзу сок пить.
Сами напились и кинулись к муравейнику с больными скорей делиться.
Что ж, таким и помочь приятно. Да и совсем не трудно. Подумаешь, дырочки прокрутить — и муравейник спасён.
Да и неловко просто уйти. Муравьи больным помогают - а ты? Ведь не хуже ты муравья. Человек же ты, не букашка.
Продолжаю флэшмоб.5 марта
Снова Н. Сладков.
КАПЕЛЬКА СОКА
ИДУ Я ПО ЛЕСУ, смотрю под ноги, чтобы не оступиться. У колодины маленький муравейник. Из снега вытаял, осох на припёке и ожил. На куполе словно горстка гречневой крупы насыпана — это выползли и греются вялые ещё муравьишки. Если положить на этот «гречневый блин» ладонь, то почувствуешь, как закопошатся они под ладонью, завозятся. Поднеси потом ладонь к носу — и ударит в нос муравьиный спирт. Так голову и прояснит — получше нашатыря!
Но какая-то непонятная суета у муравьишек. Кто лежмя лежит, а кто со всех ног бежит. Э, да у них беда! Здоровые вы¬носят из муравейника ослабевших. Выносят и складывают на припёке, выносят и складывают...
Зима для всех тяжела — и для птиц, и для зверей, и для муравьев. Не просто зиму перезимовать, не все весной выползут встречать вешнее солнце.
Несут и несут из ходов-тоннелей больных, слабых, погибших. Иные носильщики и сами уже еле ноги передвигают, но старательно, хоть и через силу, волочат совсем ослабевших. Вот один притащил больного, положил на солнце и сам рядом приткнулся и замер. Весь купол уложен больными и мёртвыми, растёт и растёт груда погибших и отощавших.
Погибшим уже ничего не поможет, а вот отощавшим сейчас бы поесть хоть немножко. Да что поешь, если вокруг снег ещё — ни мух, ни гусениц, ни жуков. Можно бы им хлебных крошек бросить, да они их не едят.
Можно, конечно, просто перешагнуть и уйти — подумаешь, муравьишки! Или сделать вид, что ничего не заметил, не увидел, что погибают. Видеть не видел и знать не знаю.
Но тогда эти вот ослабшие, что сегодня выносят на солнце совсем больных, завтра сами погибнут — одним солнцем ведь сыт не будешь. И ветер сметёт их к подножию муравейника.
Что-то бы надо придумать тут.
Растерянно я провёл рукой по лбу, той самой рукой, что притронулся к муравейнику. Ударил в нос муравьиный спирт — и в голове просветлело. Как я сразу не догадался! Берёза ведь рядом растёт, кора у неё прямо набухла от сока, порозовела — только ткни — и закапает целебный сок! Поскорее проткнул я берёсту с солнечной стороны — взбухли большие капли. Муравьишка, что полз по коре, сразу насторожился, усами зашевелил, свернул к ближней капельке и приник. Брюшко у него раздувается, раздувается, расходятся на брюшке блестящие хитиновые ободки — как обручи на бочонке.
Напился по самые жвалы и припустил со всех своих шести к муравейнику. А чтобы ещё быстрей, вдруг ножки поджал н грохнулся прямо вниз. Тут к нему встречные подбежали, заговорили наперебой, мельтеша усами и лапками, — словно глухонемые на пальцах. И вот уже толпой бегут на берёзу сок пить.
Сами напились и кинулись к муравейнику с больными скорей делиться.
Что ж, таким и помочь приятно. Да и совсем не трудно. Подумаешь, дырочки прокрутить — и муравейник спасён.
Да и неловко просто уйти. Муравьи больным помогают - а ты? Ведь не хуже ты муравья. Человек же ты, не букашка.
). Теперь у меня цветут подснежники и веет весной.
